27/07/20 - 00:07
Универсальность - один из признаков президентской власти как верховной
Резким нападкам в современной российской юридической литературе подвергаются полномочия Президента издавать указы. Однако, эта нормотворческая функция также является проявлением его верховной власти. Другое дело, что в соответствии с современным пониманием верховной власти и принципом её относительности указы должны касаться, прежде всего, вопросов стратегического развития страны и её безопасности, а принимаемые парламентом законы – вопросов ведения оперативной власти. Французская Конституция, например, исчерпывающе очерчивает круг вопросов, по которым должны приниматься законы. В отношении президентских ордонансов таких ограничений она не содержит. Возможно, и реформа российской Конституции должна пойти по этому пути. Следует отметить позитивную тенденцию трансформации правотворчества Президента, когда его указы всё больше превращаются из средства оперативного управления, подчас в «ручном режиме», в инструмент стратегического планирования.
Верховный статус Президента позволяет объяснить юридическую природу ряда его полномочий, которые не соответствуют классическому разделению властей. Исходя из теории компетенции, в основе разделения публичной власти на верховную и оперативную должны быть предметы ведения. Но выделить их не так легко, поскольку именно предметы ведения верховной и оперативной властей пересекаются. В специальной литературе можно встретить тезис о деформации принципа разделения властей в России вследствие отсутствия определения предметов ведения Президента. Но ограничения предметов ведения Президента могут сыграть негативную роль в случае возникновения кризиса. Президент как ЦВВ должен иметь возможность отреагировать на ситуацию в любой области общественной жизни. Как справедливо пишет В.И. Радченко: «Ни один закон о чрезвычайном положении не способен предусмотреть весь перечень того, что может понадобиться Президенту Российской Федерации….слишком разнообразны сами ситуации и причины, приводящие к введению чрезвычайного положения». Это признал и Конституционный суд. Эти полномочия российского Президента представляются классическим проявлением верховной власти. Как писал К. Шмитт, «Суверен – тот, кто принимает решения о чрезвычайном положении» и «в чьей компетенции должен быть случай, для которого не предусмотрена никакая компетенция».
С этой точки зрения власть Президента универсальна, и в этом один из признаков президентской власти как верховной. Универсальность верховной власти объясняет наличие так называемых скрытых полномочий у Президента РФ, которые так беспокоят либералов. В работах Краснова и Шаблинского неоднократно можно встретить нападки на эти полномочия. Но даже эти критически настроенные авторы не могли не признать, что «разнообразие жизненных ситуаций и огромное бремя ответственности за конституционный порядок, которое лежит в первую очередь именно на Президенте, обусловливает допустимость «скрытых» полномочий».
Универсальностью же объясняется использование в Конституции весьма общих понятий, закрепляющих функции Президента: «гарант Конституции», «определяет основы внешней и внутренней политики»…Их использование в конституционном регулировании вовсе не «опасно», вопреки мнению некоторых авторов. Наоборот, такие общие характеристики «скрывают» полномочия. Поэтому их не надо детализировать. Именно в скрытом виде они имманентно присущи Центру верховной власти. Более правильным назвать эти полномочия не скрытыми, а «дискреционными», как это делает Нудненко. Она справедливо пишет, что «Президент может действовать по своему усмотрению, исходя не только из буквы, но и духа Конституции и законов, восполняя пробелы в правовой системе и реагируя на непредвиденные Конституцией жизненные ситуации». По этой же причине не могут быть приняты предложения исчерпывающе закрепить в законе основания президентского вето, ограничить предметы правотворческой деятельности Президента. Как центр социальной системы, отвечающий за её сохранение, Президент должен иметь правовую возможность вмешаться в любую ситуацию. Понятно, что все конкретные ситуации и соответствующие полномочия предвидеть и прописать в Конституции и законах невозможно. Отсюда абстрактный и «скрытый» характер их изложения.
Таким образом, из триады элементов компетенции (предметы ведения-полномочия-функции) только функции могут быть достаточным образом закреплены в Конституции. Вот почему трудно говорить о компетенции Президента в классическом её понимании, а если уж говорить, то мы неизбежно придём к её универсальности.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать