18/05/18 - 07:03
Совместить несовместимое
Как нам реформировать политическую систему?
«Болотные» события 2011 года и воссоединение Крыма с Россией в 2014 году обозначили два вектора ожиданий российского общества. Первый связан с требованием большей конкурентности в политической системе, а второй проявил обще национальную консолидацию на патриотических ценностях. Действия этих разнонаправленных векторов и реакция властей на них привели к тому, что политическая конфигурация в стране приобрела застывший характер. Но для развития требуется активность участников политического процесса. Можно ли «соединить несоединимое»? При понимании небезграничности политической конкуренции следует избавиться от излишней жёсткости политической конструкции, но для этого следует чётко определить границы полей политического консенсуса и политической борьбы. Эти границы определяют Президент и его Администрация, так как глава российского государства олицетворяет не исполнительную и даже не государственную как таковую, а социальную, то есть верховную, власть.
I
Администрация Президента просчитывает риски выборной кампании 2018 года. Казалась бы, чего волноваться? То, что Владимир Путин будет избран, очевидно. Дело даже не в административном ресурсе, а в том, что Путин действительно является национальным лидером. И люди реально проголосуют за него. Возможна «опасность» низкой явки, обусловленной тем, что результат предсказуем и тем самым будет потерян интерес к выборам. Но задачу привлечения избирателей, в принципе, несложно решить политтехнологическими и иными известными методами. И всё же настоящие риски есть, и находятся они за горизонтом 2018 года. Определяются эти риски сочетанием двух факторов: отсутствия «живой» политической конкуренции между системными силами и наличия жёсткой вертикали власти, заточенной на поддержку только одной партии. Хотя предопределённость президентских выборов объективна, она, тем не менее, ещё больше усугубит закоснелость российской политической системы. Итоги думских выборов 2016 года российской политической элитой были восприняты благодушно. Конечно, на фоне страстей 2011 года прошлогодние выборы прошли спокойно, но политический класс отмахнулся от весьма тревожного симптома — низкой явки. Она составила 48%, но значительную долю в этом проценте определяют голоса людей, административно мобилизованных. Специалисты по организации выборов знают, какое количество чиновников, бюджетников, аффилированных с властью предпринимателей и просто деклассированных элементов пришло к урне по команде. И уж совсем не хочется говорить о прямых фальсификациях, когда «голосовали» за не пришедших на участки избирателей. Можно выделить четыре причины низкой явки на парламентских выборах: 1 — уверенность избирателя в том, что от того, как он голосует, ничего не зависит, и что победитель заранее известен; 2 — неуверенность избирателя в честности выборов; 3 — слабость оппозиционных партий; и 4, главное, — избиратель понимает, что результат выборов не изменяет социально- экономическую политику в стране и не может повлиять на решение его житейских проблем (плата за ЖКХ, низкие пенсии и т. д.). Проблема низкой явки проявляет один из коренных пороков существующей политической системы — отсутствие реальной конкуренции. И если применительно к президентским выборам безальтернативность обусловливается объективными, если хотите естественными, причинами, то применительно к парламентским выборам доминирование одной партии деформирует политический процесс и вредит достижению стратегических целей, стоящих перед страной.
II
Политическая система должна обеспечивать устойчивое и в то же время динамичное развитие общества. Динамизм предполагает наличие механизмов своевременного изменения социально-экономического курса в соответствии с новыми общественными вызовами. Устойчивость же предполагает недопущение во власть деструктивных элементов: компрадоров, маргиналов и криминала. Политсистема обеспечивает целеполагание общества, и наличие этих элементов в ней опасно тем, что общество может быть направлено по ложному пути. Российская политическая система складывалась под жёстким давлением внешних сил. Внешнее вмешательство — существеннейший фактор, определивший коренные черты нашей политической системы. В 90-е годы влияние сил, находящихся под внешним контролем, было велико: страна находилась на грани распада, имел место колоссальный спад в экономике и, соответственно, в уровне жизни большинства россиян. Тон в российской политике задавали «компрадоры». Изменение политического курса в начале «нулевых» годов во многом случилось как реакция на вакханалию 90-х. Главной целью верховной власти стало как раз устранение влияния агентов внешних сил. Путин «равноудалил» олигархов, освободил от их контроля телевидение и другие влиятельные СМИ. Было усложнено создание партий. Началась борьба с теми, кого позже назвали «иностранными агентами». В определённом ракурсе состоялась национализация элит. Делались такие шаги не всегда последовательно, но в целом результат был достигнут: компрадорские силы перестали попадать в парламент и диктовать повестку телевизионных программ. Но в то же время «зачистка» не была проведена до конца. Компрадоры до сих пор, находясь даже вне парламента, чувствуют себя комфортно. Несанкционированные митинги 26 марта это наглядно продемонстрировали. Их влияние ощутимо в финансово-экономическом блоке исполнительной власти и частично в СМИ и экспертном сообществе. Пока мы не устраним центры внутри страны, задающие направление политики и координирующие деятельность всех этих компрадорских сил, практически невозможно провести назревшие политические реформы и изменить социально-экономический курс. Тем не менее зримым результатом 2-го (послеельцинского) этапа стало формирование жёсткой политсистемы, названной «вертикалью власти», с доминированием одной партии и маргинальной оппозицией. Жертвой этой жёсткой политической модели стала политическая конкуренция. Проявилось это прежде всего на выборах, болезненными симпомами которых в ряде регионов стали массовые фальсификации, рисовка результатов, «карусели», «вынос тел» наблюдателей и т. п. Каждый день выборов превратился в войну на избирательных участках. Сейчас даже системная оппозиция не может продвигать свою повестку в СМИ. «Зажим» конкуренции и подтасовка результатов ярко проявились на парламентских выборах 2011 года, что привело к активным массовым протестам граждан. Политические реформы 2012 года не избавили политсистему от «родовых пятен». И хотя выборы 2016 года прошли относительно спокойно, в основе нашей политической конструкции по-прежнему остаётся доминирование одной партии, которое обеспечивается консолидацией административного, финансового и медийного ресурсов в её пользу. Оппозиционные партии борются не с правящей партией, а, по сути, с государством. Избирательные кампании «Единой России» организуются администрациями всех уровней. Силовые ведомства и суды действуют на стороне партии власти, скорее покрывая нарушения на выборах, чем противодействуя им. Государственные корпорации выделяют средства исключительно этой партии. Ей же создают преимущества подконтрольные государству СМИ, одновременно очерняя оппозицию. Жёсткость политической конструкции создаёт стратегические риски: во-первых, сохраняется неустойчивость политической системы при видимой стабильности, т. к. отсутствует страховка на случай кризиса в виде влиятельной, ответственной, немаргинальной оппозиционной партии, способной грамотно управлять страной в случае прихода к власти; во-вторых, своевременное изменение политики и обновление социально-экономического курса зависит исключительно от мудрости вождей, находящихся на вершине «вертикали власти». Усиливается опасность развития застойных явлений в стране; в-третьих, подвергается дальнейшей эрозии легитимность политической системы, т. к. её функционирование не оправдывает ожиданий тех людей, которые хотели бы видеть действующими механизмы ротации политических партий у власти. Ведь в стране воспитано целое поколение избирателей, которым привита ценность политического плюрализма и честных выборов. И когда они не видят этого на практике, у этих людей возникает чувство естественного протеста, что небезопасно для страны, как показали события 2011-го года.
III
Назрел третий этап реформирования политической системы. Главная задача её модификации на современном этапе — это усиление конкурентных начал. При этом реформирование в пользу конкуренции должно происходить без угрозы для устойчивости самой политической системы. Как добиться того, чтобы конкуренция работала между конструктивными патриотическими силами, а проводники иностранного влияния и всевозможные маргиналы так же или даже ещё сильнее отсекались? Сейчас перекрытие для деструктивных элементов происходит на последнем рубеже — в день голосования, отсюда и скандальные электоральные «чудеса». А ведь можно это делать гораздо раньше. Если вспомнить определение Дэвида Истона, который сравнивал политсистему с «чёрным ящиком», то внесистемные силы можно «отлавливать» ещё на входах в «герметичный куб». Практически этого можно достичь, закрыв для этих сил проникновение в политическую систему — и через партии, и через выборы, и через СМИ и экспертное сообщество и т. д. Но внутри самой политсистемы между здоровыми силами конкуренция должна быть ЧЕСТНОЙ. Административный ресурс не должен быть направлен на поддержку одной партии, а задача Администрации Президента — при элиминации деструктивных сил поддерживать весь спектр «здоровых» сил. По крайней мере, так функционируют политические системы стран, которые принято считать эталонами демократии. Государства и элиты развитых демократических стран далеко не ко всем существующим политическим направлениям относятся толерантно. И активно препятствуют актуализации на политическом уровне некоторых из них. Ибо демократия в разной степени везде и всегда управляема. А особенно на стадии формирования демократических институтов в любом государстве. Из не столь давних примеров вспомним Германию после краха гитлеризма во Второй Мировой войне вплоть до 90-х годов. Власть ФРГ обеспечивала честную конкуренцию между СДПГ, Свободными демократами, блоком ХДС-ХСС, а позднее «Зелёными», одновременно жёстко «выбрасывая» за пределы системы коммунистов и ультраправых. Постепенно за 50 лет в Западной Германии сформировалась демократическая, плюралистическая культура, в которой экстремистам и «пятой колонне» не находится места. При этом в последние десятилетия управление политическими процессами стало мягче, но никуда не исчезло. По крайней мере, бывшие деятели хонеккеровской СЕПГ, даже из её либерального крыла, вполне на себе это испытали после объединения Германии. В других странах, например США или Италии, периоды управляемой демократии прошли ещё жёстче. Вспомним «маккартизм» и «охоту на ведьм» в послевоенных Штатах или переформатирование политического поля на Апеннинах после убийства «красными бригадами» Альдо Моро. Эти исторически оправданные действия были необходимы для становления современной западной демократии. В этих странах нет необходимости устраивать массовые фальсификации выборов и воздействовать на партии и кандидатов с помощью правоохранительных органов. Подрывные элементы тормозятся на подступах к политической системе. Входы в политическую систему для них надёжно закрыты. Если же кто-то тем не менее оказывается внутри политической системы и не желает «играть по её правилам», от него быстро избавляются (свидетельства этого — судьбы известного телеведущего Фила Донахью и видного деятеля СДПГ Сарацина). Определены те три политических направления, которые составляют так называемый «либеральный консенсус»: консервативное, социал-демократическое и собственно либеральное. Победа представителя любого из этих направлений не представляется опасной для страны и её социально-экономической системы. Другие политические течения подвергаются последовательной маргинализации и изоляции. У них возникают проблемы с привлечением средств на свою деятельность, они встречают препятствия при регистрации своих партий и движений, их члены подвергаются административному давлению (вспомним запрет на профессии в ФРГ). В этих странах также чётко определены поле политической борьбы и поле национального консенсуса. Вопросы, составляющие национальный консенсус, не являются предметом предвыборных баталий. Вопросы изменения форм собственности, базовых принципов Конституции, сложившаяся социальная структура никогда не стоят в политической повестке дня. Споры ведутся вокруг направления бюджетной политики, размера налогов, вида системы социального обеспечения, продолжительности отпуска и т. д. Так, главным вопросом первой президентской кампании Обамы в США была реформа здравоохранения. У нас же что ни избирательная кампания, то вопрос жизни и смерти страны. Свои проблемы, конечно, есть и в странах, традиционно считающихся «демократическими». В частности, события 2016-го года обнажили серьёзные проблемы западной политической модели. В политсистему активно проникли «несистемщики»: Трамп в США, Лё Пен во Франции, «Альтернатива для Германии», «Лига Севера» в Италии, Вилдерс в Нидерландах. На первый взгляд это опровергает вышесказанное, но на самом деле только подтверждает. Появление таких деятелей произошло как раз в результате сужения политической конкуренции. Консерваторы и социал-демократы в определённой мере утратили идентичность, скатившись на позиции либералов. В результате чего политическая конкуренция в западных странах стала фиктивной, ибо исчезла конкуренция идей. Традиционные партии сами освободили нишу для несистемных политиков и партий. Произошедшее на Западе подтверждает необходимость широкого поля конкуренции в политическом процессе, ибо, как только оно сужается, в систему проникают периферийные элементы. Это актуально и для России.
IV
Что надо сделать, чтобы конкурентная модель заработала в России? Начинать следует с модификации партийной системы, но прежде чётко определить поле политического консенсуса и политической борьбы.
Надо преодолеть иллюзии наивного демократического сознания, что политический плюрализм безбрежен и на выборах решаются все вопросы политической жизни. Нельзя ставить под сомнение сами основы существования государства, как это происходит в недореформированной политической системе, когда каждые выборы становятся вопросом существования основ общества. Поэтому выявление полей консенсуса и политической борьбы — ключевой момент нынешней ситуации. Именно это определит полномочия Президента и всех участников политического процесса, отношения Президента и правительства, парламента и правительства, взаимоотношения партий с Президентом и его Администрацией, а также конфигурацию региональных и муниципальных властей. Именно на этой основе будет определена «архитектура» всей российской власти. Привитый обществу в перестроечные и постперестроечные времена плюрализм создал иллюзию того, что все политические решения можно принять на демократических выборах. Однако, как показывает практика, далеко не всё должно решаться голосованием. Конституционный строй, полномочия Президента, отношение к собственности, принципы внешней политики не могут быть предметом политической игры. Но вопросы, скажем, налоговой шкалы (плоской или прогрессивной), пенсионного и жилищного законодательства, оценки знаний учащихся, размеров административных штрафов и т. д. вполне могут быть предметом межпартийной борьбы. И тогда победившая партия может реализовать свою социально-экономическую программу. Но самое главное, что широкий круг вопросов, волнующих избирателя, будет зависеть от того, какая партия победит. И если сегодня богатые, скажем, не пойдут на выборы, а в результате «получат» прогрессивную шкалу налогообложения, то, наверное, следующие выборы не станут игнорировать. Также, к примеру, люди после сорока лет будут думать о том, какая партия выступает за, а какая против повышения пенсионного возраста. Избиратели перестанут сидеть дома. Почти 20 лет поле политического консенсуса в стране отсутствовало. Предметом борьбы было практически всё: от Конституции до штрафов за нарушение правил рыбной ловли. К 10-м годам стали появляться первые проблески. А мощным проявлением естественного консенсуса различных политических сил стало воссоединение с Крымом в 2014 году. Однако минусом этого стало растворение системной оппозиции в правящей партии. Явно пострадала конкуренция. Власть излишне увлеклась пропагандой единства, так что потерялись различия между парламентскими партиями. Разные позиции партий по бюджету, пенсионной реформе, налогообложению и другим социально-экономическим вопросам перестали демонстрироваться избирателю, у которого сложилось мнение о полной однородности парламента. Результатом этого стала возможность усиления несистемных элементов. В публичном пространстве произошёл перекос в сторону консенсуса, но для формирования современной системы нужен баланс указанных выше полей. Верховная власть должна определить границы поля политической борьбы и в дальнейшем признавать её результаты. Это главная предпосылка существования конкурентной партийной системы.
V
Основной точкой приложения усилий должно стать отстраивание оппозиции. Правящая партия отлажена, хотя отсутствие реальной конкуренции и на неё влияет негативно. А вот оппозиция находится в жалком состоянии. Главная задача реформирования партийной системы — это создание сильной, компетентной, авторитетной, осознающей национальные интересы оппозиции, способной осуществлять власть в случае победы на выборах.
Парламентская оппозиция далека от этих критериев: она деградировала и выглядит неубедительно. Размыты и плохо реализуемы даже имеющиеся программные положения. Справедливости ради отметим, что к такой ситуации парламентская оппозиция пришла не только по своей вине. Политическая система с доминированием одной партии неизбежно приводит к деградации остальных. Да и политическая идентичность правящей партии размывается. Те, кто хотят сделать политическую карьеру, вынуждены идти в эту партию, даже не разделяя её ценности и программу, так как оппозиция перестала быть социальным лифтом. Одновременно из партии власти «выталкиваются» люди, способные к эффективной политической деятельности. Административный ресурс позволяет побеждать и без них. В результате мы имеем правящую партию, более похожую на «административную машину», чем на политическую структуру, и совершенно маргинализированную оппозицию, не имеющую шансов получить поддержку населения. Конкурентная политическая система невозможна без сильной оппозиционной партии. Или всё-таки партий? Мировой опыт в основном свидетельствует в пользу двухпартийности. Даже европейская многопартийность в конечном счёте сводится к двум полюсам — правоцентристскому и левоцентристскому. Европейские партии образуют коалиции либо перед выборами, либо после выборов при формировании правительств. Так зачем этот ложный плюрализм, достаточно одной сильной оппозиционной партии. Тем более что в российских реалиях три оппозиционные партии хотя и декларируют различную идеологию, в парламенте ставят в повестку одни и те же вопросы и одинаково голосуют. Сохранение плюрализма в оппозиционном партийном поле будет вести и далее к распылению ресурсов, слабости и отсутствию электоральных результатов. Даже если экстраполировать плачевные для оппозиции результаты выборов 2016 года, то единая оппозиционная партия имела бы в парламенте более 100 депутатов и соотношение сил не выглядело бы столь удручающим. Ибо нынешнее соотношение голосов правящей партии и оппозиционных по отдельности выглядит позорным: «Единая Россия» — «Справедливая Россия» 343:23, «Единая Россия» — ЛДПР 343:39, «Единая Россия» — КПРФ 343:42. Наличие достаточного количества депутатов в оппозиционной фракции нужно и для эффективности её работы. Сейчас, к примеру, у «Справедливой России» не хватает людей, чтобы закрыть все комитеты. А ведь надо учитывать, что «роли» депутатов во фракции различны. Есть организаторы, есть специалисты в отдельных отраслях, есть «региональщики», которые занимаются сугубо своим субъектом Федерации, приносят там партии очки, но в работе фракции почти не принимают участия. А ещё есть спонсоры, куда от этого деться? Малый состав фракции существенно снижает её эффективность. И поэтому лучше стремиться к созданию единой сильной оппозиционной партии. Технология этого понятна и проверена опытом политического процесса. Кроме того, двухпартийная система более устойчива. Как опять же показывает мировой опыт, там, где много партий, часто меняются правительства, возникают политические кризисы. О необходимости перехода к двухпартийной системе говорят, к примеру, такие приверженцы разных политических взглядов, как С. М. Миронов и Н. С. Михалков. Сергей Миронов ещё 10 лет назад заявил: «Двухпартийная система мне представляется возможной и, более того, оптимальной для России, но это пока дело будущего». Ему буквально вторит в новой книге «Право и правда» Никита Михалков: «В будущем в России останутся две политические партии, могущие реально бороться за власть: консервативная и социалистическая». Какой же должна быть оппозиционная партия? Исходя из того, какой является правящая партия, очевидно, что для противовеса нужна политическая сила леволиберального толка. Во-первых, праволиберальные проекты на выборах в России последних 15 лет потерпели сокрушительные поражения. Ни СПС, ни «Правому делу», ни «Партии Роста» не удавалось собрать значимое количество голосов. Во-вторых, она должна иметь в своей повестке не только социальные вопросы, но и быть привлекательной для умеренной части либерального электората. Это явно показывает, что российским обществом востребована не просто либеральная, а скорее левоцентристская платформа, вбирающая в себя некоторые либеральные элементы. Если «Единая Россия» — это своеобразный аналог американских республиканцев (ставка на крупный бизнес, консервативные ценности, плоская шкала налогообложения и т. п.), то другая партия должна быть типа Демократической. Но можно пойти и в русле европейской политической традиции и назвать эту партию «социал-демократической», которая будет поддерживать малый и средний бизнес, отстаивать дирижистские подходы к экономике, защищать рабочего человека, интеллигенцию, пенсионеров. Такая партия будет бороться, к примеру, за прогрессивную шкалу налогообложения, будет доказывать необходимость солидарной формы пенсионной системы, будет добиваться усиления роли профсоюзов, повышение зарплат и т. д. Прообразом такой партии могла бы послужить «Справедливая Россия», но проекту пока трудно окончательно состояться из-за сильного административного давления и неприятия элит. Создание такой оппозиционной партии должно отвечать нескольким условиям. Во-первых, оппозиционная партия должна быть «равновеликой» по отношению к правящей с точки зрения обеспеченности медийными и финансовыми ресурсами. Только в этом случае конкуренция может быть реальной.
Во-вторых, кадровый состав этой партии должны составлять люди, способные к государственной деятельности, компетентные в определённых отраслях народного хозяйства, ответственные и осознающие национальные интересы. Это тесно связано с предыдущим условием, поскольку, пока нет ресурсов, оппозиция неизбежно вырождается и серьёзные люди в неё не идут. А ведь у членов любой системной партии должна быть перспектива попадания в законодательную или исполнительную власть, тогда и в оппозиции окажутся люди, настроенные конструктивно. Нацеленные не на расшатывание, а на укрепление системы, но исходя из своих позиций. В-третьих, руководство оппозиционной партии должно ясно осознавать границы поля политической борьбы и не ставить в политическую повестку вопросы, лежащие в плоскости национального консенсуса, а также не принимать в свои ряды и не выдвигать на выборах «подрывных» элементов.
VI
Для создания сильной оппозиционной партии, конкурентной политической системы, сменяемости партий у власти принципиально важным условием является понимание всеми участниками политического процесса и общества в целом границ политической конкуренции. И особая роль в этом должна принадлежать Администрации Президента. Сейчас административный ресурс используется только в интересах партии власти,
даже системная оппозиция маргинализируется. Администрация Президента должна быть перенацелена на использование всего потенциала партийной системы, а не только одной партии. Она не должна отвечать за результат одной партии на выборах и работать только на него. Задача Президента и его Администрации — помочь сформироваться в России ответственным, авторитетным в обществе партиям, способным периодически менять друг друга в Правительстве без ущерба для национальных интересов страны. Ресурс Администрации Президента должен быть сохранён. Но он должен использоваться для: — предотвращения создания экстремистскими, криминальными, националистическими, «оранжевыми» силами своих политических партий, равно как и проникновения этих сил в системные партии; — обеспечения честной конкуренции между системными партиями; — координации борьбы с фальсификациями на выборах. Администрация Президента должна обеспечивать честные выборы. Администрациям субъектов Федерации и местного самоуправления надо ясно и недвусмысленно разъяснить категорический запрет поддерживать какую-либо из партий. Они должны оказывать только техническую помощь избирательным комиссиям. За попытки фальсификации должна следовать неумолимая ответственность. Сейчас силовые ведомства и суды действуют на стороне партии власти, скорее покрывая нарушения на выборах, чем противодействуя им. А они должны занять политически нейтральную позицию, строго следуя букве закона. Администрация Президента должна иметь рычаги влияния на партийную политику для того, чтобы партии не выходили за границы поля борьбы и не вторгались в поле консенсуса. Именно в этих границах должны находиться идеология и программа партий, в том числе предвыборные требования. Задача президентской Администрации состоит в том, чтобы партии реально работали в соответствии со своими программами, чего в России не наблюдается. Сейчас программные положения особой роли не играют. Как показывают парламентские голосования, всё зависит от переменчивой воли партийных лидеров. Следование же политической программе является не только внутренним делом самой партии, но и залогом соблюдения границ полей консенсуса и борьбы. Следует избегать вождизма в партиях, а для этого должна быть внутрипартийная конкуренция, как во всех нормальных парламентских партиях Запада. Верховная власть в США и Британии контролирует свои партийные системы, в том числе и потому, что в составе политических сил есть несколько лидеров, которые могут заменять друг друга и находятся в конкурентной борьбе. То же должно быть и в России. Администрация Президента должна поддерживать конкуренцию
в руководстве партий, что даст ей возможность для манёвра, то есть для замены партийного лидера, не соблюдающего партийную программу. Необходим контроль Администрации Президента и за принимаемыми партийными документами: решениями съездов, пленумов и конференций. И это необходимо не только для соблюдения «правил политической игры», но и для того, чтобы партийные обещания были ответственными и выглядели реальными для выполнения. То есть для обуздания «пустого» популизма нужны разумные подходы даже в обещаниях. А почему именно Администрация Президента должна иметь эти рычаги?
VII
Склонный к политическим иллюзиям человек здесь опять недоумевает. Как же демократия может быть управляемой, как жить без независимости гражданского общества от государства? Либеральные штампы превозносят западную модель с её «независимостями» от власти, по умолчанию имеется в виду, от государственной власти. А наличие социальной власти, которая на самом деле является верховной, в том числе и по отношению к государственной власти, остаётся в тени. Только наивные люди могут считать, что верховная власть, например в США, принадлежит Президенту. Тот же Трамп быстро ощутил это «на своей шкуре». А ведь в Штатах помимо исполнительной власти, воплощённой в фигуре Президента, есть и законодательная, и судебная, и финансовая (в виде ФРС), и медийная власти, которые действительно независимы от Президента, но не независимы как таковые, ибо управляются из скрытого от общества центра. Верховная, то есть социальная, власть в США неизбираема, несменяема, передаваема по наследству, непрозрачна, непублична, закрыта для прессы. При этом американцы кичатся своей самой свободной прессой, самыми независимыми НКО, выборной системой. Парадокс? Отнюдь нет. Если принять во внимание наличие в обществе не только государственной, но и социальной власти, причём приоритета последней. Социальная власть находится вовсе не в руках Президента, а у совсем других людей. Несколько крупных банкиров и финансистов обладают всей полнотой власти в США. Эти финансовые олигархи контролируют и государственную власть. Социальная власть и государственная власти разделены, причём первая доминирует над второй. И так в большинстве западных стран. Эти люди никем не избираются, они передают власть по наследству, их жизнь и деятельность закрыты для общества. Они принимают важнейшие для общества решения келейно.
В России социальная и государственная власть не разделены. Тот, кто в России обладает государственной властью, он обладает и социальной, то есть принимает важнейшие для общества решения, прежде всего по распределению ресурсов. Это факт. Причём на вершине этой власти находится Президент. И бизнес, и политическая система, и в какой-то степени медийная сфера так или иначе зависят от его решений. При этом нашего Президента мы избираем. Мы знаем его в лицо. Его решения транслируются через СМИ и понятны всем. Поэтому и ситуация в России с властями честнее, чем в Соединённых Штатах.
Фактически Российская Конституция придаёт Президенту статус не только главы государственной власти, но и социальной. Он не является главой исполнительной власти, как многие думают, он «является гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека, в установленном Конституцией порядке он принимает меры по охране суверенитета Российской Федерации, её независимости и государственной целостности, обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие государственной власти» (ст. 80, п. 2).
В этой конституционной норме максимально точно определены функции Президента, и она в полной мере позволяет реализовать задачи развития политического плюрализма и борьбы с деструктивными элементами. Опираясь именно на эту норму, в целях охраны суверенитета Российской Федерации Президент и его Администрация не должны допускать в политическую систему компрадоров, националистов, экстремистов, криминал и т. п. И одновременно Президент как гарант Конституции, прав и свобод человека должен заботиться о честной конкуренции системных политических партий. Он должен руководить армией, правоохранительными органами, внешней политикой, он же должен заботиться о том, чтобы не было передела собственности. Всё это определяет некий консерватизм его функций. Отсюда представляется логичным и увеличение срока президентского правления до 7 лет. Но при этом логично, чтобы Президент не был партийным. Именно в беспартийном, надпартийном статусе он и исполняет роль гаранта политической системы и арбитра между всеми ветвями власти. Статус Президента как главы верховной власти ставит вопрос и о формах его легитимации. Исходя из функций президентской власти, названных выше, можно поставить и вопрос о том, должно ли происходить его избрание в поле политической партийной борьбы. Он — гарант конституционного строя, прав и свобод человека. Так что, каждые 6 лет конституционный строй страны будет становиться предметом политической борьбы? Каждые шесть лет на выборах мы будем ставить под сомнение конституционно закреплённые права и свободы человека? Партийные выборы Президента провоцируют постоянные сомнения в самих основах общественного устройства, хотя эти основы могут быть изменены только путём принятия новой Конституции или на референдуме, или самим Конституционным собранием. Пока же, по сути, с партийными выборами Президента мы живём в условиях «перманентной революции». Президент принимает меры по охране суверенитета и государственной целостности Российской Федерации. Так что, на каждых выборах главы государства мы будем решать вопрос, быть России суверенной или нет? В полномочия Президента также входит определение основ внутренней и внешней политики. Но если речь идёт об определении именно основ, а не оперативном управлении всеми сферами жизни, то эти основы тоже должны находиться в поле консенсуса. То есть сам набор президентских функций в Российской Федерации делает идею партийных выборов Президента абсурдной. Можно подумать о консенсусном выдвижении его кандидатуры всеми политическими партиями, либо вообще отказаться от прямых выборов Президента. Главу государства можно избирать, в том числе вспомнив известный по российской истории принцип Земского собора, либо поискать конституционную возможность придания новой функции Конституционному собранию. Но очевидно, что верховный глава социальной власти не должен избираться так же, как глава исполнительной власти.
Из статуса Президента как главы верховной власти вытекают и полномочия его Администрации по управлению политическими процессами.
VIII
Статус Президента как главы социальной власти определяет и полномочия правительства. Президент отвечает за стратегические задачи, олицетворяя поле политического консенсуса, а правительство концентрирует свою деятельность на социально-экономической политике, которая как раз и находится в поле политической борьбы. И формировать правительство должна победившая парламентская партия, получившая в ходе честных выборов мандат от граждан на проведение своего социально-экономического курса. Сменяемость кабинета министров является конечным воплощением политической конкуренции и отвечает двум задачам. Во-первых, периодическая смена партий у власти является существенным признаком демократии. А во-вторых, социально-экономическая политика чаще требует изменений, чтобы отвечать актуальным вызовам. Модель отношений в треугольнике «Президент — Парламент — Правительство» вписывается в существующую Конституцию и требует не столько законодательных изменений, сколько перемен в политической практике и появления новых политических традиций. Например, назначение Президентом лидера именно победившей на выборах партии в качестве премьер-министра.
IX
Подобная структура отношений должна проецироваться на региональный и местный уровни. Вполне возможно, что и на низовых уровнях необходимо разделить функции государственные (реализации интересов федерального центра и защиты конституционного строя) и функции исполнительные по социально-экономическому развитию субъекта РФ. При этом губернатор, рекомендуемый Президентом, на своём уровне ответственности будет «гарантом и арбитром», а за социально-экономическую политику будет отвечать правительство региона, сформированное победившей на выборах в законодательный орган субъекта Федерации партией, либо коалицией партий. Это позволит сохранить компромисс интересов федерального центра и региональных элит. Такой же процесс должен идти на уровне местного самоуправления. Конституция РФ 1993 года в соответствии с европейской традицией вывела местное самоуправление из системы государственной власти. В Российской Федерации отсутствует подчинение по вертикали местных чиновников региональным. Однако не создано и действенных механизмов влияния и контроля населения за исполнительными органами местного самоуправления.
В результате мы получили на местах бюрократию, которая не контролируется ни сверху, ни снизу. Для исправления ситуации в последние годы предпринят ряд мер, но они недостаточны. А некоторые решения, например отказ от прямых выборов населением глав муниципальных образований, в первую очередь городов, — явный регресс. Субъекты федерации должны быть поделены на округа, в которые входят несколько муниципалитетов. Эти округа должны возглавлять представители губернатора. Функции государственного надзора и управленческую, хозяйственную деятельность на местах также было бы логично разделить. Для этого должны быть приняты законодательные изменения.
Х
Описанная выше политическая система либералам покажется ограниченной, а деятелям, прочно вписанным в нынешнюю вертикаль власти, — слишком плюралистичной. Первым хочется возразить: возможно, предлагаемая модель не соответствует идеалистическим представлениям о демократии традиционного либерала, но эта система гораздо более плюралистична, чем нынешняя вертикаль. Тем же, кто ничего не хочет менять, следует помнить, что нежелание вовремя реагировать на вызовы чревато разрушительной революционной стихией. Президент имеет шанс стать «демиургом» новой политической реальности в России. Перерезав пуповину, связывающую Администрацию Президента и партию власти, чётко очертив поле политического консенсуса, а также предмет и правила партийной борьбы, обеспечив честные и справедливые выборы, нейтрализовав деструктивные элементы, он может создать конкурентную, стабильную политическую систему, позволяющую своевременно реагировать на вызовы времени, устойчивую к внешним воздействиям и легитимную в глазах собственных граждан. Такая политическая система сможет работать и обеспечивать поступательное движение страны многие годы.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать